Глава 9. Цели бессмертия
Когда люди жизнерадостно доказывают, что они «не хотели бы жить вечно», обычно это всего лишь означает, что они не думали об этом, как следует.
Причины отказа «от вечной жизни» обычно подпадают под две категории. Первая касается сомнительных моральных соображений. «Когда придет мой срок, я готов уйти… Мы должны уступить дорогу нашим детям… Мы не должны висеть тяжким грузом на шее у последующих поколений… Пытаться цепляться за жизнь после естественного срока недостойно и трусливо… Рождение, рост и смерть образуют естественный и неизбежный цикл… Страх смерти — это признак незрелости…»
Что касается «груза на шее у последующих поколений», кое-что уже было сказано об этом, и еще многое будет сказано в последней главе. Сейчас же стоит просто напомнить, что программа заморозки может сделать людей менее безрассудными, а мир более стабильным; она даже может склонить чашу весов в пользу мира, предотвратив ядерную войну. Если это так, то без программы заморозки не будет никаких последующих поколений. В этом случае наши потомки нуждаются в ней, как и мы сами.
Когда кто-то продолжает настаивать, что он не хочет неограниченного долголетия, он часто носит маску, которую можно приподнять, задав вопрос немного иначе. Давайте сначала спросим: «В случае серьезной инфекции, откажетесь ли вы от пенициллина, чтобы предотвратить „естественный“ смертельный исход?» Едва ли он будет настаивать на этом. Затем мы спросим: «Если бы на рынке появилась сыворотка, гарантированно добавляющая двадцать лет энергичной жизни, отказались бы вы от нее?» Он вряд ли откажется от нее, так же как вряд ли откажется и от усовершенствованной сыворотки бессмертия.
И теперь мы видим его настоящее лицо: он хочет бессмертия, все верно, но он хочет получить его на блюдечке с голубой каемочкой. Это не против жизни он возражает, а против усилий и риска. Он далеко не покорный, не уравновешенный, не удовлетворенный, не зрелый, не скромный, не стоик, не философ, не альтруист, и не кто угодно еще достойный, за кого он себя выдает, он всего лишь близорукий и нервный.
Несколько иной способ разоблачить такого человека — просто спросить его, какую продолжительность жизни он бы выбрал, если бы это зависело только от его желания. Выбрал бы он в точности свою «естественную» продолжительность жизни, ни больше и ни меньше? Согласился бы он добровольно умереть от той болезни или несчастного случая, что предстоит ему при обычном стечении обстоятельств, не пытаясь ни сократить, ни продлить свою жизнь? Даже просто задать эти вопросы достаточно, чтобы показать всю абсурдность утвердительных ответов.
Идея о том, что сильные личности принимают смерть более охотно, также была опровергнута, к примеру, доктором С. Найтом Олдричем, деканом факультета психиатрии в Чикагском Университете. Он пишет:
«Тем не менее, мой опыт, как клинический, так и внеклинический, говорит о том, что для сильных и цельных личностей особенно сложно спокойно принять идею своей собственной смерти. Сила характера может помочь пациенту не столько победить депрессию в ожидании собственной смерти, сколько скрыть депрессию от других. С другой стороны, многие пациенты, которые по-настоящему спокойно принимают смерть, находились в депрессии еще до того, как они смертельно заболели, или же потеряли интерес к жизни в результате боли или беспомощности. Их очевидное бесстрашие показывает, что они уже отказались от жизни и приветствуют смерть. Смерть можно принять с большей готовностью тогда, когда не осталось ничего, что будет потеряно вместе с жизнью, нежели когда еще есть, что терять». (1)
Некоторые мои друзья выразили опасение, что трусы с большей готовностью примут программу заморозки, в то время как храбрые и достойные могут с презрением отвергнуть ее. Эта идея, похоже, противоречит не только уже предложенным теоретическим соображениям, но и наблюдениям. Среди многих, кто говорил со мной или писал мне, в целом именно слабые и робкие упираются и не решаются — и разве это не характерно для слабых и робких? — в то время, как сильные духом обычно с восторгом хватаются за эту идею. Лишь те выбирают смерть, кто уже наполовину мертвы. Сдаются те, кто уже отступил.
Вы — как новый и еще лучше
Иная причина отказов мотивирована сомнениями в том, что долгая жизнь того стоит, даже для отдельной личности. «Я прожил полноценную жизнь. Я уже устал и не выдержу второй жизни. Мне не понравилось бы жить в будущем… Там будет нечего делать… Я не смогу приспособиться…» и т. п.
Главная проблема в том, что лишь немногие имеют даже самое смутное представление о том, каким будет будущее; им оно видится таким же тусклым, как и середина двадцатого века, плюс, возможно, движущиеся тротуары, семейные вертолеты и двадцатичасовая рабочая неделя. Они не могут понять того, что отличия будут не только количественными, но и качественными.
В частности, они совершенно не осознают, что люди будут другими, включая и их самих. Психические качества, включая как интеллектуальные способности, так и характер, будут глубоко изменены не только в наших потомках, но и в нас самих, в Вас и во мне оживленных.
То, что генетика позволит нам, рано или поздно, формировать наших детей так, как мы того захотим, считают доказанным эксперты и даже непрофессионалы, обладающие хоть искрой воображения. Мы можем, например, процитировать доктора Филипа Зикевица:
«Я уверен, что мы приближаемся к величайшему событию в истории человечества и даже в истории жизни на этой планете, и это — сознательное изменение человеком множества биологических процессов… Мы уже можем с легкостью вызывать мутации в штаммах бактерий; скоро мы сможем контролировать эти изменения; и не так уж велик шаг от бактерий к растениям, к животным или к самому человеку… мы сможем планировать наперед, чтобы наши дети были такими, какими мы захотим их сделать — физически и даже психически». (105)
Кто-то может предположить, что от неконтролируемых мутаций в бактериях до контролируемых мутаций в человеке шаг на самом деле довольно большой, и это может занять довольно долгое время. Но времени, к счастью, у нас достаточно. Профессор Герман Дж. Мюллер, лауреат Нобелевской премии за исследования в области генетики, сказал: «Я уверен, что он [человек] перестроит себя [генетически]… мы можем достичь образа мыслей и жизни, которые сегодня кажутся невообразимо божественными». (76)
С подобными захватывающими прогнозами легко соглашаются и многие разумные непрофессионалы — но только как с умозрительными предположениями, не имеющими прямого отношения к нам, хотя и интересными. Но эти идеи предстают в совершенно ином свете, когда мы понимаем, что мы, лично мы, будем свидетелями этих титанических событий и что нам придется общаться с этими суперлюдьми.
Какими они будут, наши генетически запрограммированные и сконструированные потомки?
Физически они будут сильными, красивыми и здоровыми, но сверх того сказать пока ничего нельзя. Они могут выглядеть абсолютно так же, как люди сегодня, или совершенно иначе; ясно, что нынешний дизайн человека оставляет большой простор для улучшений.
Как пример, профессор Мюллер приводит абсурдность многоцелевого рта. «[Инопланетянин] счел бы самым удивительным то, что у нас есть орган, служащий одновременно для дыхания, глотания, определения вкуса, жевания, кусания, иногда нападения, помощи при вдевании нитки в иголку, крика, свиста, чтения лекций и гримасничания. Инопланетяне вполне могут иметь отдельные органы для всех этих целей, расположенные в различных частях тела, и счесть неудобным и примитивным несовершенное разделение этих функций у человека». (78)
Хотя доктор Мюллер, возможно, немного преувеличил — не каждый захочет отделить крик от чтения лекций, а отдельный орган для вдевания ниток в иголки найдет мало сторонников даже в кругу швей — идея вполне понятна. Представьте себе радость тинейджеров, если станет возможным есть, жевать жевательную резинку и болтать по телефону одновременно, не боясь подавиться!
Но самые большие изменения произойдут в области интеллекта и характера. И если наши потомки все станут супер-пупер вундеркиндами, даже если они будут добрыми и хорошими, как мы сможем сравниться с ними? Как мы сможем жить? Эта проблема реальна, но у нее есть решения.
Одно решение, конечно, это отказаться выращивать суперменов. Этот вопрос, бесспорно, будет горячо обсуждаться во всех парламентах Земли с непредсказуемыми результатами. Но, вероятно, постепенно он потеряет свою актуальность по нескольким причинам.
Во-первых, мы не обязательно будем оживлены сразу же, как только это станет технически возможным, если только мы заранее не потребуем этого. Если случится так, что к этому времени генная инженерия ушла далеко вперед, но уже родившиеся люди еще не могут быть значительно улучшены, то оживление вполне может быть отложено.
Во-вторых, даже если какое-то время нам придется жить с превосходящими нас потомками, можно найти modus vivendi.[1] Должны найтись способы уменьшить зависть с одной стороны и высокомерие с другой стороны и позволить человеку наслаждаться тем, что у него есть; чуть ниже об этом будет сказано более подробно. Также важно помнить, что такое невыгодное положение не будет постоянным; без сомнения, мы сможем набраться достаточного терпения, зная, что нам нужно лишь немного подождать, и наука сможет улучшить и нас.
В-третьих, вполне вероятно, что нас сделают суперменами вскоре после оживления. Физические улучшения могут стать доступными даже раньше генетических улучшений. Создать новую модель не обязательно проще, чем усовершенствовать старую. Станет возможным всесторонне улучшить живущих людей, используя различные биологические методы, к примеру, регенарацию, дополненную соматическими мутациями,[2] микрохирургией и психохирургией.
Помимо биологических изменений, большой потенциал имеется в использовании протезов, как физических, так и умственных, например, при подключении человеческого разума к компьютеру. Несколько иные предложения (хотя и в том же направлении) были сделаны доктором Р. М. Пейджем, директором исследований в U. S. Naval Research Laboratory, Вашингтон; он рассматривает сверхбыструю связь между человеком и машиной с помощью чего-то вроде электронного чтения мыслей и полагает, что эта цель может быть достигнута в ближайшие пятьдесят лет.[3] (85) Таким образом, возможности гигантского компьютера могут стать доступными разуму человека напрямую; можно даже сказать, что они, подключенные либо временно, либо постоянно, станут частью его разума. Комбинация «человек — машина» может намного превосходить чисто биологического сверхчеловека, и в этом случае мы немедленно сможем сравняться с нашими потомками.
Лучшим советом для успеха в жизни всегда было правильно выбирать себе родителей; и теперь то станет возможно на самом деле. Мы сможем конструировать себя если не индивидуально, то коллективно, выбирая желательные особенности и способности. Конечно, паникеры возразят, что возможны непредсказуемые последствия, и такая самоуверенность опасна. И приходится согласиться, что это так. Но мы можем только выбирать между опасностями, а не избегать их. Бездействие тоже является выбором и часто неудачным. (Игроки на фондовом рынке часто забывают, что каждый день, когда они оставляют ценную бумагу в своем портфеле, они в сущности, если пренебречь транзакционными издержками, принимают новое решение: купить именно эту бумагу, предпочтя ее всем остальным.)
Жить всегда было опасно; но теперь, впервые, умирать тоже становится опасно. Однако большинство из нас предпочтет опасность наших действий после воскрешения безопасности полного бездействия в могиле.
Что именно мы сможем делать в мире будущего, предсказать не просто. В течение значительного времени сохранится экономически производительная работа в форме научных исследований, управления, обучения и различных видов художественной деятельности. Останется также множество видов деятельности, связанных с человеческими взаимоотношениями, которые, не будучи экономически производительными, обеспечат чувство «нужности» и «полезности»; к примеру, проявление интереса к проблемам ваших детей или родителей или участие в политической деятельности. Некоторые простые удовольствия, вероятно, сохранят свою привлекательность — упражнения мышц или желез,[4] игры с детьми или правнуками, отдых в лесу или у озера.
Сначала это все может показаться довольно скудным. К примеру, многие ли смогут быть художниками, или писателями, или композиторами, или скульпторами? На самом деле, может быть все! Никто не будет глупым — ни по сегодняшним стандартам, ни, возможно, по завтрашним, поскольку общество будущего будет более однородным. Просто художников будет больше, а средняя аудитория — меньше. Я куплю Вашу картину, а Вы купите мою музыку; каждый из нас будет наслаждаться своим творчеством и каждый оценит творчество другого.
Если это все равно звучит неубедительно, может помочь хорошо известная старинная история. Коммунист убеждал аудиторию рабочих: «После революции вы все будете есть клубнику со сливками». Один рабочий возразил: «Но я не люблю клубнику со сливками». Агитатор уставился на него: «После революции вы все будете любить клубнику со сливками!»
Скептикам надо все время напоминать, что не только мир изменится, но и они тоже, и их способности, и их способности радоваться и наслаждаться. Уже есть предвестники подобного развития.
В большом количестве (иногда чрезмерном) сейчас используются транквилизаторы и стимуляторы. Известно, что настроение связано с балансом гормонов и ферментов. Депрессия и беспокойство часто могут быть облегчены с помощью таких лекарств как эпинефрин и адренохром многие другие лекарства также воздействуют на характер. Кроме того, многие распространенные психические заболевания могут, по крайней мере, частично иметь химическую природу; например, шизофрения, похоже, связана с выработкой в организме тараксеина. (43)
Некоторые будущие возможности обозначили доктор А. Хоффер и доктор Р. Хэмфри Осмонд, канадские исследователи-психиатры: «Психофармакология может помочь нам понять, как сохранить ясность мышления, невзирая на личные и другие отвлекающие факторы, не мешая нам, впрочем, когда нам этого хочется, получать радость от самых нескромных грез. Такие возможности, приобретенные все большим числом представителей нашего вида, будут так же полезны как благоприятная мутация, но, как мы полагаем, более доступны». (43)
В других местах, обсуждая эксперименты с «психоделическими» наркотиками,[5] доктор Хоффер пишет: «Мышление становится творческим, горизонты сознания расширяются, человек смотрит на мир и его проблемы свежим взглядом… Более половины наших пациентов, испытавших психоделическое состояние, стали лучше после этого. Например, в большинстве испытаний групп из 60 алкоголиков, на которых опробовали этот метод, более половины бросили пить, стали добропорядочными гражданами и живут более счастливо, чем раньше. Добровольцы, прошедшие подобные испытания, к своему удивлению и удовольствию обнаружили, что они стали более зрелыми, более терпимыми и более широко смотрят на жизнь». (42)
По снению доктора Джеймса Олдса, физиолога из U.C.L.A, определенный прогресс был достигнут в области привязки мотивации и ощущений к отдельным областям головного мозга. Установлено, что крысы могут удовлетворять физиологические потребности голода, жажды, пищеварения, выделения и секса самостимуляцией мозга с помощью электрических сигналов. (Крысы могли нажимать на педаль, включавшую ток в электродах, введенных в соответствующие области мозга; этот метод получил название ЭСМ — электронная стимуляция мозга.) По словам исследователей, «некоторые животные стимулировали себя в течение двадцати четырех часов без перерыва, с частотой до 5000 раз в час». (84)
Это в некотором роде непотребный эксперимент с мрачным подтекстом. (То же самое можно сказать о многих биологических экспериментах.) Но он подчеркивает возможность достижения «счастья» через воздействие на себя, вместо воздействия на свое окружение.
Профессор Ростан также делает акцент на улучшении индивидуумов. «… На интеллект… как и на характер могут влиять химические вещества… В будущем могут появиться лекарства, благоприятно влияющие на социальное поведение, доброжелательность и преданность…[6] Нельзя исключать возможность того, что это приведет к появлению психохирургии, целью которой будет возвысить личность над ней самой…» (95)
Я готов пойти дальше, чем эти умеренно оптимистичные ученые, и сказать, что, с течением времени, эти и многие другие потрясающие результаты с высокой степенью вероятности будут достигнуты.
Но даже если согласиться со всем этим, остаются вопросы долгосрочных целей, фундаментальных ценностей и мотивации, самой природы счастья. Если мы осмелились претендовать на бессмертие, разве сможем мы игнорировать глубочайшие проблемы человека и Вселенной?
Смысл жизни
Возможно, что мы никогда не сможем определить «истинные» ценности или «конечные» цели. Возможно также, что в самом человеческом сознании на глубочайшем уровне заложен парадоксальный конфликт, делающий неизбежным окончательное разочарование. Не у всякой проблемы есть решение.
Но пока любые размышления на эту тему напрасны. Мы слишком несовершенны, чтобы даже сформулировать правильные вопросы, не говоря уже о том, чтобы найти ответы. Нам придется изменить само строение наших мозгов, прежде чем мы сможем постигнуть загадки космоса.
В конце концов, многие «философские» проблемы могут оказаться на поверку биологическими. Доктор Дж. Салк писал: «Если мы будем изучать феномен ЦНС [центральной нервной системы] в соответствии с теми биологическими принципами, которые оказались применимы к другим системам, может появиться основа для переосмысления поведения в биологических терминах, что позволит нам в дальнейшем эмпирически расширить наше понимание ЦНС человека и всего, что оттуда вытекает: поведения, творческой деятельности, мотивации, ценности, ответственности и неуловимых качеств характера, проявляющихся в реакциях, выборе, способностях и отношениях». (96)
Когда будет построено человечное, прогрессивное общество, основанное на сотрудничестве, смыслом жизни будет познание и рост, то есть постановка и достижение все более продвинутых промежуточных целей, пока либо не будет раскрыта окончательная цель (если такая есть), либо на нас не обрушится какая-нибудь катастрофа.
В это великое время «счастье» в личных и общественных делах, безусловно, будет основываться на компромиссе между внутренней и внешней удовлетворенностью. Немногие выберут удовлетворенность наркотического ступора или вызванного ЭСМ веселья как постоянное средство. Точно так же можно быть счастливым в незнании, но кто предпочел бы «счастье» коровы или даже быка? Тем не менее, благоразумное использование химии и хирургии может оказать благоприятное стабилизирующее воздействие. Что же касается внешней стороны, она будет представлена постоянно расширяющимся набором видов деятельности, включая некоторые, которые мы пока даже не можем себе представить.
Кому-то такое будущее может показаться далеким и серым. На самом же деле картина будущего видится в ослепительных цветах и возбуждает. Помните, что Вы и я не останемся такими же, но станем обогащенными и полностью оснащенными для того, чтобы оценить эти слова Томаса Хаксли: «Если и есть что-то, за что я благодарю богов (я не уверен, что есть, ведь как сказала старуха, когда ей напомнили о доброте Провидения, „Да, но Оно свои дары по крупицам забирает у меня обратно“), так это широчайшее разнообразие вкусов… Никто, прожив на свете так долго, как вы или я, не может разделять религиозное заблуждение, что мир основан на принципе благожелательности… Но, несмотря на это, Космос всегда остается прекрасным и необычайно интересным в каждом его уголке, и, если бы у меня было столько жизней, сколько у кошки, я не оставил бы ни один уголок неизведанным». (45)
[1] Modus vivendi — образ жизни, временное соглашение, лат.
[2] Соматическая мутация — мутация клеток тела, в противоположность мутации половых клеток.
[3] В 2002 году уже существует возможность наблюдать состояние отдельных нейронов в опытных животных.
[4] Автор, вероятно, намекает на секс.
[5] Результаты экспериментов, проводимых в конце 60-х достаточно противоречивы, хотя сам факт, что химические вещества могут влиять на сознание, сомнению не подвергается.
[6] В США использование лекарств для контроля над поведением стало необычайно распространенным; депрессанты и антидепрессанты, такие как Ritalin, Prozac и т. п., принимают десятки миллионов американцев.