Смерть есть смерть?
Сегодня в комментариях к моему посту в ЖЖ про криобиологов и крионику появился хороший текст украинского сторонника крионики Владимира С. Мне он понравился. Перепечатываю.
Против «смерть есть смерть» есть простой исторический аргумент. На разных этапах смертью принято было называть состояние, которое позже удавалось сделать обратимым — остановку сердца, остановку дыхания, клиническую смерть. С успехами в реанимации это определение менялось. По сути, на каждом конкретном этапе смерть означает такое состояние, когда усилия по поддержанию целостности и функциональности организма проигрывают стихийному выходу из строя и распаду его составляющих (энтропии). Потому в прошлом существовал более-менее определенный момент, после которого спасать жизнь было бесполезно, после чего и принято было (и до сих пор юридически принято) констатировать смерть.
Таким образом, физически (а не юридически) смерть — не какое-то одномоментное событие с четкими критериями. На самом деле это: а) процесс; б) зависящий от наших технических возможностей в этот процесс вмешаться.
Что делает криосохранение? Приостанавливает процесс физической смерти (распада). Фактически, криопациент прекращает умирать. Он всего лишь претерпевает определенную стадию так называемой биологической смерти, которая без криосохранения ведет к распаду. Но когда-то к распаду вела и клиническая смерть, и остановка сердца. Отличие крионики от прошлых инноваций в реанимации только в том, что реанимация (в т. ч. простейшее искусственное дыхание, массаж сердца и т. п.) могла либо помочь сразу, либо через несколько минут стать бесполезной. В крионике же и результат, и возможность его проверки — дело отдаленного, потенциально неограниченного будущего. Потому любые обвинения со стороны «кривобиологов» или прочих скептиков в отсутствии готовых результатов в конкретный момент заведомо беспочвенны — этого никто и никогда не обещал.
Вообще же я давно заметил странный эффект, когда наибольшую степень скептицизма в отношении той или иной перспективной технологии выражают люди, деятельность которых сегодня максимально к ней приближена, но не является таковой. Примеры: криобиологи в отношении крионики, исследователи наноматериалов — в отношении молекулярного производства, исследователи мозга — по поводу ИИ, нейрозагрузки или сингулярности. Причем речь идет не только о теоретиках, но даже об инноваторах-практиках. Всем известно, настолько скептически до самого 1903 года воспринимали перспективу полета, но что сказать, если сами братья Райт уже после своего триумфа с уверенностью заявили: «ни один подобный аппарат никогда не пролетит от Парижа до Нью-Йорка»? То есть мы имеем дело с системным явлением — скорее всего от того, что «специалист подобен флюсу» и настолько погружен в текущие возможности того, что он исследует или разрабатывает, что просто не замечает возможных обходных путей — для Райтов — аэродинамических усовершенствований, реактивных двигателей; для ранних кибернетиков — микропроцессоров, для сегодняшних могильщиков закона Мура — новых перспективных материалов на замену кремнию и т. д. То есть один тип мышления так незаметно вытесняет другой, что у специалиста формируется ложное знание, которое он считает истиной в последней инстанции. С этими «кривобиологами» и «геронтологами» еще и оказалось, что копни эту «истину» чуть глубже — уткнешься в обычные религиозные мифы о «субстанции Х» или в давно известные cognitive biases. То есть очевидно, что человек мыслит искаженно, но сам он абсолютно уверен в противоположном.
